sewer_s | Entries tagged with гулаг

Главное управление лагерей и мест заключения, запущено в 1930 году, за три года до Гитлера и, соответсвенно, первых концентрационных лагерей. Являлось подразделением НКВД СССР, которым во всю мощь руководил Енох Гершонович Ягода (Иегода Енон Гершонович) и его 1-й заместитель Яков Агранов (Янкель Шмаевич Соренсон). Идея и реализация принадлежат лично Ягоде, красному палачу, левой руке Сталина.

И НКВД, и ГУЛаг были, по сути, милым семейным бизнесом. С момента основания и вплоть до ноября 1938 года начальниками ГУЛага являлись Лазарь Иосифович Коган (июнь 1930-июнь 1932), Матвей Давыдович Берман (июнь 1932-август 1937) и Израиль Израилевич Плинер. Много ли мы слышим упоминаний этих славных имен от международных правозащитников?
tmppbjpB4

Двое из ларца: Плинер и Берман

Еще красноречивее цифры. На 1939 год в ГУЛаге содержалось 830.491 русских, 181.905 украинцев и 44.785 белорусов. 80% всех заключенных, более миллиона человек составляли славяне (не считая 16.5 тысяч поляков). В этом месте либеральная интеллигенция обычно начинает высчитывать проценты "от общего числа населения", хотя, казалось бы, что мешало антисемитскому Сталину-Джугашвили расстрелять сразу все 5 миллионов евреев? Однако в ГУЛаге на момент 1939 года содержалось лишь 19.758 евреев, или 1.5%. При этом умерло за девятилетний период (только по официальным данным) 362.033 человека. Вот тут уже можно начинать высчитывать "процент от общего числа".

Бори́с Давы́дович Бе́рман
Родной брат Матвея Давыдовича Бермана, Борис Давыдович Берман, работал заместителем начальника Иностранного отдела ГУГБ НКВД СССР Абрама Ароновича Слуцкого, после - начальник 3-го управления НКВД СССР.
Его супруга - Мария Аркадьевна Бак (Берман) - также трудилась в секретно-политическом отделе ГУГБ НКВД. А у супруги, в свою очередь, были братья: Борис Бак (1-й заместитель начальника управления НКВД по Московской области) и Соломон Бак - ни много, ни мало майор государственной безопасности. Милая семейка упырей, которая так же дружно отправилась на эшафот в период чистки.
i_018

Соломон Бак

ЯГОДА Генрих Григорьевич (Иегода Енон Гершонович) (1891-1938). Отец — двоюродный брат отца Я.М. Свердлова
Сам Ягода был женат на Иде Лейбовне Авербах, племяннице Ешуа-Соломона Мовшевича (в миру Якова Михайловича) Свердлова, который всего за пару революционных лет умудрился расстрелять царскую семью, перебить сторонников Учредительного собрания и развернуть геноцид казачества, после чего принял мученическую смерть от испанки. Иде же, в миру помощнице столичного прокурора, принадлежат труды о пользе ГУЛага как средства для исправления "наиболее скверного людского материала". Ее двоюродный братец - сын Свердлова Андрюшка - тоже времени не терял, служил зам. начальника контрразведки Главного управления МГБ. По свидетельствам очевидцев, с удовольствием пытал бывших приятелей как "врагов народа".

При любом упоминании евреев-палачей, сразу доносится клокот: "антисемитизм", "все большевики одной, советской национальности", "и вообще, злодеяния вершил Сталин (который, кстати, грузин), Ежов (который, кстати, русский) и Дзержинский (который, кстати, поляк)".

"Так впору было бы им выложить на откосах канала шесть фамилий — главных подручных у Сталина и Ягоды, главных надсмотрщиков Беломора, шестерых наёмных убийц, записав за каждым тысяч по тридцать жизней: Фирин - Берман - Френкель - Коган - Раппопорт - Жук", - так писал диссидент и нобелевский лауреат Солженицын. Красивые фамилии, все сплошь еврейские. Когда же начнем выкладывать и судить их, задним числом, демократы?

Ну или хотя бы прекратим называть революцию "русской".
kind-igor.livejournal.com/43743.html

Ма́лый наро́д» или коагулят — слой людей, живущих в своём замкнутом мире, оторванном от жизни остальных людей — «большого народа».

В силу своего обособления от «большого народа» «малый народ» обречён на сектантскую структуру своей организации, которая чаще всего иерархична с несколькими «уровнями посвящения». Причем в «малом народе» возможно несколько течений — несколько под-народов.

«Малый народ» чаще всего имеет двойную мораль — одну для внутреннего употребления между своими, другую для отношений с «большим народом». Вторая мораль в основном обслуживает пропагандистские функции.

Что удивительно, «малый народ» чаще всего творчески импотентен. В основном его ценности заимствованы на стороне, из другой культуры, которую представители «малого народа» считают передовой по отношению к традиционной культуре. «Малый народ» почему-то не способен изобрести что-то новое, эволюционно улучшающее жизнь.

traditio.wiki/%D0%9C%D0%B0%D0%BB%D1%8B%D0%B9_%D0%BD%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B4

Crossposts: https://russ-5.livejournal.com/7463.html

Чеслава Ошуковская, 15 лет. Белоруссия г. Сморгунь. Арестована в 1949г. за то, что знала и не донесла. Дали 8 лет. Её отправили по этапу в Соликамск, один из лагерей ГУЛАГа, заготавливать лес.
"...- Солженицын писал в «Иване Денисыче», что их при минус 41 градусах на работы не выводили.
– Может, их и не выводили, а нас водили в любую погоду. Выходных ни разу не было. Читала я Солженицына. Удивлялась. У них и посылки были, которые помогали им продержаться. И деньги им выдавали, на которые они могли купить себе что-нибудь. Прямо сказка какая-то по сравнению с нами. Санаторий просто. У нас все было запрещено. Ни посылок, ни магазинчика, ни денег. У них там на нарах и одеялки какие-то были, укрывались они. А у нас – голые нары. Ватник с себя стащишь – и в сушилку. Спишь в том, что под ватником было. В день давали 200 граммов хлеба – если норму выполним. Не выполним – 100 граммов. Утром и вечером рыба перемерзлая соленая. Кто доживал до лета – спасался ягодами. Было счастье, когда на малинник набредали. Знающие травку собирали, нам давали жевать.
– А письма хоть из дома были?
– Раз в месяц разрешалось написать или получить. Но что напишешь? Я обычно читала из дома: «Все у нас хорошо, все живы». Попробовали бы они написать, что у них нехорошо.
m.vk.com/wall-51518932_26753

Crossposts: https://russ5.livejournal.com/851727.html

Оригинал взят у

scabon в Ангарск-1953: Майская резня "кавказцев"

Воспоминания о резне "кавказцев" среди заключённых Китойлага в мае 1953-го года. Опубликованных архивных документов МВД/Минюста (в марте 1953-го ГУЛАГ был временно передан из МВД в Минюст) на эту тему мне встречать не приходилось.
             Из воспоминаний заключённого Ефима Бутакова:
"В лагерях в ту пору было много всяких наций. У нас отдельно по бригадам работали грузины, армяне, казахи и другие. И если казахи, например, были безобидный народ, то кавказские бригады вели себя вызывающе и, сплоченные по национальному признаку, держали верх в лагере. Выдают продукты – они первые получают, меняют обмундирование или привозят деньги – они и тут первые, а остальные дожидались своей очереди в течение долгих томительных дней и часто получали обноски, остатки. Конфликт назревал не один год. Русский Иван терпит, терпит...
           Втайне готовилась месть, делались пики, ножи. И вот в мае 1953 года на промплощадке состоялось самое ужасное побоище. Водители подвезли подготовленные группы прямо на рабочие места, и началась резня. По слухам пострадало более 100 человек. Мы с крыши барака смотрели на санчасть, куда на грузовиках свозили трупы. В живых осталось около 20 грузин."

Из воспоминаний Д.А. Иринчеева:
            "...В конце апреля 1953 года в ангарские лагеря прибыл очередной этап заключенных из северных районов страны. Пятого мая была моя смена, и я с утра был на работе, занимались разгрузкой вагонов с углем, оставшихся после ночной смены. Разгружали вагоны на эстакаде первой площадки для ТЭЦ-1. После разгрузки рабочие ушли в цех, а ко мне пришел бригадир Тимофей Шпак, сказал, что вагоны выгружены, и мы вместе пошли на железнодорожную станцию оформлять документы на сдачу вагонов. Как только вышли из цеха, услышали шум и крики. Что случилось, понять не могли и побежали к цеху 1/3. У цеха остановились как вкопанные, так как увидели, что навстречу нам бежали заключенные с криками «Бей грузин!», в руках у всех были ломы, кирки, топоры, железные прутья и палки. Впереди них бежавшие кавказцы успели нырнуть в прорабскую юрту, закрылись в ней и заняли оборону. Тогда заключенные бросились разбирать юрту, их было очень много, и за каких-нибудь восемь-десять минут эту юрту по бревнам и доскам растащили, а закрывшихся в ней заключенных всех до единого убили. Увидев такое страшное побоище, мы вернулись в цех, где обо всем случившемся и пережитом рассказали начальнику цеха Г.Е. Рассказову. Мы поднялись на второй этаж в кабинет и оттуда уже смотрели на то, что творилось за цехом 1/3 и вокруг… Так, со второго этажа мы увидели, как группа заключенных, среди которых были и грузины, и осетины, и чеченцы, пробежала мимо забора ТЭЦ-1 в сторону зоны. На зоне же с интервалом в двести метров стояли вышки с солдатами. Грузины, добежав до зоны, будучи в абсолютно шоковом состоянии, пытались взобраться на проволочные заграждения. Солдаты на вышке открыли стрельбу, стреляли во всех подряд, так как в этой страшной ситуации было не до разбирательств. Только так и смогли остановить бунтующих. В майский бунт заключенных 1953 года людей погибло очень много. После того, как все поутихло, погибших грузили на автомашины, кидали их, как дрова, и увозили куда-то. После четырех часов дня мы сдали смену и пошли домой, став невольными свидетелями не только бунта заключенных, но и его последствий..."

Из воспоминаний заключённого Закира Габайдулина, опубликованных в журнале "Воля" 1/1993 (с. 6-7):
           "Теперь я опишу на почве чего был бунт на этом комбинате. Это было в 1953 году. В то время в зонах было много заключенных — чеченцев и ингушей. Они за деньги заняли в зоне все “вакантные” должности. Например, продавцов магазинов... нарядчиков, комендантов, и так далее. Конечно заелись и стали злоупотреблять в лице русских и других наций. Но, конечно, люди не могли терпеть такого беспредела. И решили, постановили — их убить на строительстве этого комбината по утреннему гудку.
       И вот в один день это осуществилось. Придя на комбинат, лагерники у вольных механизаторов забрали машины, трактора, бульдозеры. Вооружились ломами, кайлами, железной арматурой и поехали к тем бригадам, где те работали, и стали их убивать.
       В этом побоище погибло около ста семидесяти человек, и к этому еще солдаты постреляли в запретной зоне тех, кто из них успел убежать. Насколько я знаю некоторых чеченцев бульдозерами свалили в глубокие траншеи и заваливали бетоном или раствором."

В воспоминаниях Василия Пасхалова, служившего в Китойлаге оперуполномоченным, эта резня тоже упомянута, но в качестве жертв названы абстрактные "воры":
      "На строительстве Ангарска тогда работали тысячи заключенных. Как жили? Неплохо. [...] Одна была беда в то время в Китойлаге – власть воров. Против них-то и произошло страшное восстание в 1953 году. Воры отбирали у других заключенных все, особенно еду: масло, чай и прочее. Василий Пасхалов вспоминает, как один здоровенный парень – литовец – страшно так кричал, когда раздавали пайки. Уж очень хотел есть."

Сравнивая эти описания, можно найти общие элементы:

1. Конфликт разгорелся на национальной почве.
2. Резня не была стихийной, а была заранее подготовлена и организована.
3. Число погибших оценивается в 100-170 человек.

Не совсем ясно, против каких национальных групп была изначально направлена эта акция. Упоминаются чеченцы, ингуши, осетины, грузины и (мимоходом) армяне, но в таких случаях бывает, что когда доходит до дела, то "бьют по морде, а не по паспорту".

Точно неизвестно, что было дальше. Габайдулин пишет:
       "На расследование этого бунта, как я помню, приезжали из Москвы член Политбюро Полянский и генеральный прокурор Руденко, для выяснения причин бунта. Выяснили и сказали, чтобы несколько человек взяли на себя это дело, ибо без наказания не может остаться это дело. Конечно, такие люди нашлись, тем которым нечего было терять, то есть у кого был срок по 25 лет.
         Сколько они отсидели сверх своего срока, сколько им добавили? На этом все закончилось. Одним словом сама администрация с ними кашу варила, и их же очернила, короче всех убитых списали, как бывших предателей родины, ибо у них, у большинства, были политические статьи за предательство в Отечественной войне."

но эта несколько сумбурно изложенная версия, по-видимому, основана на информации, полученной из третьих рук, не говоря уж о том, что Полянский не был тогда членом Президиума/Политбюро ЦК, а работал в Крыму. Тем не менее, примечательно упоминание о том, что "у большинства [жертв] были политические статьи за предательство в Отечественной войне".

Интересно было бы посмотреть, как эта резня была отражена в документах МВД/Минюста, но пока я ничего на эту тему в опубликованных документах не нашёл.
   В статье Яны Архиповой "Это интересно: Настоящие первостроители", опубликованной в интернет-журнале "Наш Ангарск.ru", сказано, что архивы Китойского исправительно-трудового лагеря (Китойлага) сохранились в музее УИС (управления исполнения наказаний), находящемся на территории ныне действующей исправительной колонии №2. В статье написано, что:

"по данным на 1949 год, среднесписочное число «вольных» рабочих на строительстве города и комбината составляло 1335 человек, а среднее число спецконтингента Китойлага – 28425 человек ... по данным на 1 января 1950 года, на строительстве комбината-16 [так назывался Китойлаг в 1948-1953гг.] были задействованы 36600 заключенных, содержащихся в 18 лагерных подразделениях. А уже на 1 июля 1951 года – 53940 заключенных[...]"

Судя по документам, хранящимся в ГАРФе, 15-го мая 1953-го года, то есть почти сразу после резни, в Китойлаге было 23259 заключённых, то есть почти в два раза меньше, чем на пике 1951-го года.

Оригинал взят у

judastruth в ГУЛАГ как жiдовский семейный подряд

Даже спустя 70 лет сионисты никак не успокоятся. Бесконечные центры памяти и мемориалы, книги и оскароносные ленты, компенсации, которые немцы платят по сей день, и тюремные сроки "за отрицание". А недавно откопали очередного 93-летнего дедулю (уже тридцатого за последние годы), который якобы служил охранником в лагере смерти. Сам он уверяет, что был обычным кладовщиком, но сионисты настойчиво требуют засадить старика.

И тут же, вот буквально через дорогу - история ГУЛага. Главное управление лагерей и мест заключения, запущено в 1930 году, за три года до Гитлера и, соответсвенно, первых концентрационных лагерей. Являлось подразделением НКВД СССР, которым во всю мощь руководил Енох Гершонович Ягода и его 1-й заместитель Яков Агранов (Янкель Шмаевич Соренсон). Идея и реализация принадлежат лично Ягоде, красному палачу, левой руке Сталина.

И НКВД, и ГУЛаг были, по сути, милым семейным бизнесом. Достаточно того, что с момента основания и вплоть до ноября 1938 года начальниками ГУЛага являлись Лазарь Иосифович Коган (июнь 1930-июнь 1932), Матвей Давыдович Берман (июнь 1932-август 1937) и Израиль Израилевич Плинер. Много ли мы слышим упоминаний этих славных имен от международных правозащитников?

Двое из ларца: Плинер и Берман

( Read more... )

Оригинал взят у

pryf в Анекдоты за которые дали 10 лет тюрьмы

Всегда было интересно, за какие конкретно анекдоты судили. Обычно пишут "рассказывал анекдоты антисоветского содержания", а тут в деле подсудимый пересказывает непосредственно сами анекдоты.

Осудили по ст.54–10 ч.1 УК УССР на 10 лет ИТЛ с поражением в правах на 3 года.

Оригинал взят у

allin777 в Закон о "Трех колосках". Интструкцию по применению.

ТЕЛЕГРАММА НАРКОМА ЮСТИЦИИ ПРЕДСЕДАТЕЛЮ СУДА ЗАПАДНО-СИБИРСКОГО КРАЯ О ПОРЯДКЕ ПРИМЕНЕНИЯ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ЦИК И СОВНАРКОМА ОТ 7 АВГУСТА 1932Г.

[август 1932 г.]
г. Москва

Впредь до изменения законодательства, согласно постановления ЦИК и СНК от 7 августа о борьбе с хищениями, предлагается: первое, хищение грузов на железнодорожном, водном транспорте передавать линейным судам и водным камерам с применением расстрела, при смягчающих обстоятельствах – десять лет с конфискацией имущества. Второе, дело о хищении, воровстве имущества колхозов, особенно хлеба, кооперативов, торгующих госучреждений передавать на рассмотрение крайоблсудов с применением расстрела. Народный судья и районный прокурор по совместному соглашению могут оставить дела о мелком хищении, воровстве на свое рассмотрение с применением – не ниже десяти лет лишения свободы с конфискацией имущества. Дела о высшей мере с санкции крайсуда могут рассматриваться запасными членами крайсуда на местах. Все дела этой категории взять особо на учет. Срок расследования пять-двадцать дней. Третье, дела о насилиях, угрозах в отношении колхозников в целях побуждения выхода из колхоза или в связи с общественной работой, рассматривать по ст. 73, п. 1, с применением лишения свободы не ниже пяти лет, заканчивая расследование в те же сроки. Настоящее постановление заменяет по этим делам статьи 162, пункты "г" и "д" с сохранением примечания, 73/1, 58/7 в отношении хищений у государственных торгующих, снабженческих организаций. Подробнее особо. Доведите до сведения всех народных судов и райпрокуроров.

Верно: секретарь Подпись (Трибендис)

ГАТО. Ф. Р-733. Оп.1. Д.2. Л.136. Копия. Машинопись.

Бадаш С.Ю. 1945г.
                   "К концу 1951 года в Экибастузе было примерно 5 тысяч зэков. Основной контингент составляли украинцы-бандеровцы, затем русские, за ними по численности шли прибалты, потом мусульмане из Средней Азии, далее кавказцы и евреи. Евреи постоянно составляли 1% от общего количества зэков.
               К этому времени начал функционировать нелегальный лагерный совет из числа наиболее авторитетных зэков. Создан он был по инициативе бандеровцев, имевших большой опыт подпольной работы в ОУН и У ПА. От украинцев входило 4 человека, от русских — 3, от прибалтов — 2, от кавказцев — 1, от среднеазиатов — 1 и от евреев пригласили меня.....Сначала Совет обсуждал как поступать с бригадирами, на которых поступали жалобы. Их вызывали на Совет, который собирался по вечерам в какой-нибудь пустой секции и предупреждали, чтобы они не давили на работяг. После таких бесед часто менялось отношение бригадиров к зэкам. Потом перешли к вопросу о стукачах. Прежде всего надо было их выявить. И тут подвернулся удобный случай: „куму" — представителю МГБ — потребовался дневальный. И мы подослали к нему парнишку — украинца, который мыл у него пол, топил печь, подносил дрова и уголь, а вечерами докладывал нам, кто ходит регулярно „стучать". Совет вызывал их по одному вечерами. Я видел этих жалких людей, которые предавали своих же товарищей и непонятно на что надеялись. Некоторые из них становились на колени и слезно просили прощения, обещая порвать связь с „кумом". Решение Совета зависело от тяжести последствий доноса стукача. Иногда стукача прощали, но устанавливали наблюдение. Если это был злостный стукач принималось решение о его ликвидации. Вопрос решался единогласно. В исполнителях недостатка не было. Кому-то „упал на стройке кирпич на голову", кто-то „упал с лесов", кого-то утром при открытии барака надзиратель находит „повесившимся". А потом пошли уже и в открытую: рассекали голову топором на стройке, зарезали ножами в бараке.....Когда неразоблаченные стукачи поняли, что их жизни висят на волоске, многие из них стали собирать монатки и уходить на вахту, прося начальство об отправке в другой лагерь. А начальство вместо этого стало сажать их в БУР. Таким образом получалось, что в БУРе, в разных камерах, сидели стукачи и наши ребята.
             Морозным вечером 21 января 1952 года, когда все вернулись в зону, вдруг раздались крики из БУРа. То были крики о помощи наших ребят. Начальство устроило в БУРе подлинную провокацию, открыв двери всех камер. Стукачи, пользуясь численным преимуществом, начали избивать, душить наших ребят, требуя признаний — кто инспирировал убийства стукачей. Чтобы спасти наших товарищей, надо было проникнуть в БУР. Сотни зэков бросились ломать деревянный забор. На морозе слышался треск ломающихся досок. Неожиданно, неизвестно по чьей команде, начали строчить автоматы со всех четырех угловых вышек. Толпа зэков стала разбегаться и прятаться кто где мог. И тут через широкие ворота лагеря вошел целый взвод войск МВД. Началась стрельба веером по зоне. За взводом шли надзиратели. Железными ломами они избивали всех, кто попадался им на пути. Цифры убитых и раненых точно не были известны.
               Совет стал передовать в бараки сигналы о начале всеобщей голодовки с завтрашнего дня в знак протеста. Утром, когда открыли бараки, ни один зэк не пошел в столовую, никто не вышел за пайками хлеба. Все лежали на нарах. Никто не обратил внимания и на сигнал к выходу на линейку и на работу. Лагерное начальство, впервые столкнувшись с таким единодушием, заволновалось. Вместе с надзирателями стали обходить бараки. Сначала требовали, потом стали просить. Но бригадиры отвечали: „Зэки нас не слушают, ничего не можем сделать". Общая голодовка с невыходом на работу длилась 5 суток. Решение закончить голодовку было принято Советом в связи с тем, что многие зэки от слабости не могли даже подняться с нар. 27 января задымила кухня и начали разносить пищу по баракам тем, кто не мог дойти до столовой. 29 января прилетело начальство из Управления Степлага. Комиссию возглавлял подполковник Белов, заместитель начальника Степлага. В белых полушубках они вошли в зону, сели за длинный стол, вынесенный на середину линейки и были сразу окружены толпой зэков. Начались выкрики: „К расстрелу наших убийц", „Кто дал право стрелять в безоружных зэков?" Были предъявлены письменные требования, заранее составленные Советом:
1. Судить открытым судом виновников расстрела зэков в зоне лагеря
2. Снять фашистские номера с одежды.
3. Начать оплачивать наш бесплатный рабский труд.
4. Установить строгий 8-часовой рабочий день.
5. Снять все ограничения, включая переписку.
6. Освободить всех зэков из БУРа.
7. Прекратить закрывать бараки на замки.
             Начальство удалилось в предбанник, куда вызвало всех бригадиров на совещание. Пообещав связаться с Москвой, уехало восвояси. Через полмесяца было объявлено о якобы расформировании лагеря. Нас вызвали на этап. Но лагерь остался.» - из воспоминаний бывшего заключённог ГУЛАГа с 1949 по 1955гг., Бадаша Семёна Юльевича в книге Бадаш С. Ю. Колыма ты моя, Колыма... : Док. повесть. - Нью-Йорк : Effect Publishing Inc., 1986.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=1549

"Когда арестант перестает быть полезным, его отправляют на свалку. А подающий еще признаки жизни, лишившись потребного для жизни питания, голодный, изможденный, одетый в рубище из одних заплат и дыр, бродит несчастный около кухонь, помоек, овощехранилищ, подбирает всякие отбросы; обглоданные кости, полугнилые овощи и т.д. и все это грызет и поедает в том виде, как ему попадает в руки. Да, были и такие...
Лагерному начальству терзать людей помогали насекомые. Кровью арестантов питались клопы, комары, вши. Не побывавший в лагерях не может себе представить, каким бичом может быть клоп, комар. В некоторых лагерях клопы буквально заедали. Днем они гуляли по стенам, столам. Ночью нападали на спящих со всех сторон: выползали из щелей, капали с потолков» - " - из воспоминаний бывшего заключённого ГУЛАГа, Белинского Александра Ивановича (1886-1977), школьный учитель. в книге Белинский А. И. Государственный преступник / публ., вступ. ст., примеч. Л. Белинской и А. Гордина // Звезда. – 2000. – № 11. – С. 182–201.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=2784

1980гг.
"...На левом боку на грязной веревке — опояске висел черный ржавый котелок — столовый сервиз — посуда для черпака холодной лагерной шлюмки. Это так назывался обед на объекте. Баланду привозили из лагеря в больших деревянных бочках. На три тысячи человек один раздатчик. Раздача жижи производилась на улице — в мороз, в летнюю жару, в осеннюю слякоть. Получил черпак — сразу здесь же и выпил. Хлеба на обед не было: пайку съедали еще утром. Женщины зиму и лето ходили в мужских брюках, бывших в употреблении, латаных-перелатаных. Некоторым доставались галифе цвета хаки, снятые, похоже, с убитых солдат. Добавлю несколько штрихов к групповому портрету лагерных мадонн XX века. Стриженные под машинку, с изможденными лицами серо-зеленого цвета, с потухшими глазами — все они выглядели гораздо старше своих лет...." - из воспоминаний бывшего заключённого ГУЛАГа Алина Даниила Егоровича, рабочего, в книге " Мало слов, а горе реченька... Невыдуманные рассказы" Томск, Водолей, 1997г.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=11628

"На тяжелых лесорубных работах были заняты преимущественно крестьяне, так называемые «кулаки», «подкулачники», «середняки», которых посылали в лагеря с 58.10 ст. Эти люди привыкли работать, трудиться дома. На них и здесь навалили непомерное бремя. Крестьян в Свирских лагерях было очень много, вероятно, 75—80 процентов. Старики-крестьяне определялись в конюхи, сторожа. Им платили 500—600 г хлеба, одно блюдо в обед; одевали хуже, чем лесорубов, на расходы давали 3—4 руб. в месяц. Больных, искалеченных, вообще потерявших трудоспособность администрация старалась выправить из лагерей, так как они были прямым балластом..." - из воспоминаний бывшего заключённого ГУЛАГа, Белинского Александра Ивановича (1886-1977), школьный учитель. в книге Белинский А. И. Государственный преступник / публ., вступ. ст., примеч. Л. Белинской и А. Гордина // Звезда. – 2000. – № 11. – С. 182–201.

http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=2784

"Когда не было работ, Курилка (надзиратель) их придумывал. Рассказывали, как он замучил партию хивинцев или бухарцев. Он разделил их на две группы и в ноябре месяце заставил из-подо льда таскать камни. Когда одна группа выполняла свою работу, другая сбрасывала камни обратно под лед. Замерзнув, превратившись в ледяные сосульки, люди изнемогали. Тогда роли групп менялись: те, которые были на льду, лезли в воду, а те, которые стояли в воде, выходили на лед «согреваться». Работа продолжалась до тех пор, пока мороз совершенно не сковывал члены тела.
Никто из этой партии заключенных не остался жив — их было 50 человек. Еще теплилась жизнь, а их уже складывали кострами на вагонетки и везли к яме, в которую и сваливали. Некоторые заявляли, что они еще живы, просили положить их в больницу, но им отвечали: «Начальству лучше знать, жив ты или мертвый; нам приказано закопать, мы и слушаемся». Так вместе с мертвецами, по приказу Курилки, хоронили живых людей..." - из воспоминаний бывшего заключённого ГУЛАГа, Белинского Александра Ивановича, в книге Белинский А. И. Государственный преступник / публ., вступ. ст., примеч. Л. Белинской и А. Гордина // Звезда. – 2000. – № 11. – С. 182–201.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=2784

"Хор, собранный из русских и украинцев, обнаружил непримиримость украинцев даже в заключении. Они требовали исполнения только украинских песен, считая себя самым музыкальным народом. Русские песни браковали, находя их бездарными, Регент (фамилию забыл) — пскович из Любятова* делал им уступки, но все же пели и великорусские песни («Вниз по матушке по Волге», «Выйду ль я на реченьку», «Утес», «В темном лесе» и др.)..." - из воспоминаний бывшего заключённого ГУЛАГа, Белинского Александра Ивановича, в книге Белинский А. И. Государственный преступник / публ., вступ. ст., примеч. Л. Белинской и А. Гордина // Звезда. – 2000. – № 11. – С. 182–201.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=2784

"Остальных заключенных отправили в большие бараки, где новые партии обыкновенно проходили карантин. Население этих бараков было настолько густо, что буквально повернуться негде было. Верхние и нижние полки нар были набиты людьми. Ложились спать обязательно на бок, иначе не хватало места. Повернуться можно было всем одновременно. Надзиратели уплотнили нас, как доски. <...> Днем сидели на нарах в несколько рядов, чинили костюмы, играли в шахматы, беседовали. Через 5—6 дней по прибытии на Попов остров заключенные решили организовать лекции, концерты, хор. Профессор Райков прочел лекции; 1) о происхождении человека и 2) о блохах, вшах, клопах, глистах. Профессор Назаревский рассказал о животных и рыбных богатствах Мурманска, Белого и Баренцева морей. Игнатьев дал очерк Карелии. Эти выступления несколько разнообразили нашу жизнь. Но обстановка для выступлений удручала. Балетная группа, например, плясала на нарах. Зрители и слушатели сбивались в кучу, как скот. Профессор Заветюк произнес смелую, громовую речь против большевиков, которые ничего не понимают в строительстве холодильников и посадили его за то, что он не был слепым подражателем американских инженеров, построивших в России ряд никуда не годных сооружений." - из воспоминаний бывшего заключённого ГУЛАГа, Белинского Александра Ивановича, в книге Белинский А. И. Государственный преступник / публ., вступ. ст., примеч. Л. Белинской и А. Гордина // Звезда. – 2000. – № 11. – С. 182–201.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=2784

"Со смертью Сталина режим в лагере по отношению к политическим заключенным ослаб, общее питание улучшилось, строгий учет норм выработки и начисление пайков хлеба прекратилось. Больше того, были введены зачеты рабочих дней, т.е. за хорошую работу и примерное поведение заключенным засчитывали пребывание в лагере день за два или день за три. В мае 1953 года была объявлена амнистия всем, у кого срок заключения не превышал 5 лет. Она коснулась только уголовников, так как у политических маленьких сроков наказания не было. Последним, начиная с 1955 года, разрешили без конвоя ходить на работу и даже предложили желающим жить в свободных домах за пределами лагерной зоны. В то же время в лагерях начался на месте пересмотр политических дел, многие вышли на свободу.» - из воспоминаний бывшего залючённого ГУЛАГа, Беликова Виталия Анатольевича, на время ареста студент, в книге Беликов В. А. [Воспоминания] // Книга Памяти и воспоминаний жертв политических репрессий Клинского района Московской области. - Клин (Моск. Обл.), 2005.

http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=4641

"На всю жизнь запомнилось 5 марта 1953 года. Утром - развод на работу, и во дворе зоны выстроились зэки в количестве не менее тысячи человек, ровно в 7 часов из репродуктора над воротами раздался скорбный прерывистый голос Левитана с сообщением о смерти Сталина. Огромная масса заключенных всех мастей единодушно стала выкрикивать «Ура!» и подбрасывать вверх шапки-ушанки. Начальство растерялось и на целый час задержало развод, не открывало ворота." - из воспоминаний бывшего заключённого ГУЛАГа, Беликова Витали Анатольевича, в книге Беликов В. А. [Воспоминания] // Книга Памяти и воспоминаний жертв политических репрессий Клинского района Московской области. - Клин (Моск. обл.),
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=4641

"В декабре 1949 года я прибыл в ВятЛАГ. Этот огромный лагерь располагался от конечной железнодорожной станции Верхнекамская до республики Коми. Основная работа в лагере - лесоповал. В бараках с двухъярусными вагонками проживало по 80-100 человек. Подъем был в 6 утра, поверка, завтрак и построение по бригадам перед воротами. В 7 часов утра начинался развод. Конвой с собаками принимал отдельные группы бригад и колоннами вел в лес на расстояние от 5 до 10 км. Была определена норма выработки в 2,5 кубометра готовой древесины на каждого работающего, что фиксировалось надзирателями очень строго, ибо от выполнения этой нормы зависело питание каждого зэка. Выполнение нормы на 100% гарантировало пайку хлеба 650 граммов, в том числе и для всего обслуживающего персонала, остававшегося в зоне. На каждое повышение нормы выработки на 10% начислялись хлебная прибавка 100 граммов и дополнительно черпак каши. Выполнение нормы свыше 150% давало максимальную пайку хлеба - 1050 граммов, в то время как невыполнение 100% нормы зачисляло зэка в штрафники, которые получали 450 граммов хлеба и лишались каши полностью. Надо сказать, что хлеб в лагере выпекался очень некачественный - сырой, с добавками кукурузы, каждая буханка весила 4 кг. Возвращались в зону с работы в 7 часов вечера. Полагался один выходной день в месяц, не работали 1-2 мая и 7-8 ноября. Тяжелая работа в лесу с ежедневными многокилометровыми переходами в два конца, плохое питание не позволяли даже здоровым молодым людям выдержать такой режим более 4-5 месяцев, а большие морозы зимой ускоряли выход зэков из строя..." - из воспоминаний бывшего заключённого ГУЛАГа, Беликова Виталия Анатольевича, в книге Беликов В. А. [Воспоминания] // Книга Памяти и воспоминаний жертв политических репрессий Клинского района Московской области. - Клин (Моск. обл.),
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=4641

           "В новой камере было нас восемь человек. По сравнению с Соловками здесь был настоящий ад. Все было продумано до мелочей: вделанные в стену, запирающиеся на день койки, вцементированный в пол на ножках-уголках стол, две скамьи и два табурета. Даже параша запиралась замком, а крышка ее была на шарнирах. Ничего не двигалось. Миски и ложки немедленно отбирались после окончания обеда.
              Глазки были застеклены, и в камеру непрерывно устремлен немигающий глаз, нарисованный художником. Надзиратель подходил по ковру кошачьими шагами, бесшумно открывал кнопкой замок "волчка", наблюдал за нами и столь же незаметно переходил к следующей камере, а на нас по-прежнему смотрел глаз немигающий, мертвый, действующий на нервы. Даже ночью мы спали по режиму: на правом боку с рукой, лежащей поверх одеяла. Если кто нарушал, его будили ударом шеста в голову...
             Самое страшное, самое тяжкое в лагере было в повседневном напряженном труде и постоянном голодании. Люди таяли на глазах: в зимние месяцы еженедельно умирало по шесть-семь человек, по два-три трупа мы привозили с работы.
           Удивляться было нечему: изнурительный труд и шестьсот-семьсот граммов хлеба с жидкой баландой делали свое дело.В лагере были "любители", пожиравшие крыс. Собаки забивались исполу: мясо шло хозяину, а внутренности—забойщику. Это считалось "деликатесом"..." - из воспомнаний бывшего заключённого Барциковский Николай Семенович (1914-1974) служащий в книге «Барциковский Н. С. За холодной стеной. – Бугульма, 1998.»
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=2182

"Стойка" — одна из любимых и распространенных пыток. Она заключалась в беспрерывной бессоннице. На ногах люди стояли по 5-7 суток. Я знал одного товарища, который простоял без сна без малого 13 суток! Казалось, это невероятно. Но сила воли и мобилизация биологических ресурсов человеческого организма давали нечеловеческие силы для перенесения подобных испытаний.
После таких бессонных ночей психика человека была близка к полному помешательству. Следователи менялись через 12 часов, поэтому допросы эти называли "вертушкой". В ходе "вертушки" подследственный галлюцинировал, видел живые картины прошедшего. На 10-15 минут, если следователь был не особенно бдительный, ему удавалось вздремнуть, прикоснувшись пальцем к стене. Но горе ему, если он, потеряв равновесие, падал: град ударов линейкой по шее, ногами под бока и в живот обрушивались на него. Чувствовалась полная безнаказанность следователей за свои действия. Мне пришлось пройти три следственных тура в 1937-38.В 1940-1941 ив 1944 годах, но все они были ничто по сравнению с первым..." - из воспоминаний бывшего заключённого о следователях в Казане, 1938г., Барциковского Николая Семёновича, в книге Барциковский Н. С. За холодной стеной. – Бугульма, 1998
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=2165

Балашова А.Л. 1925г.
              "Анна Сергеевна Аллилуева (ее муж Станислав Францевич Реденс, начальник УНКВД Москвы, расстрелян ранее), Федор Сергеевич Аллилуев, первая жена Василия Сталина с родителями, муж Светланы Сталиной — Григорий Мороз, его родные, вторая жена Якова Джугашвили — Юлия; соседи Евгении Александровны — генерал с женой; дальняя родственница Марианна и ее муж Виталий Зайцев; друзья Евгении Александровны — Лидия Шатуновская и ее муж; академик Тумерман, подруга Таня с дочерью; писательница Раиса Азарх — за дружбу с Анной Сергеевной Аллилуевой. Но это не весь список репрессированных по "Делу Аллилуевых".
               К тому времени не осталось почти никого из тех, кто знал настоящего Кобу, самозваного Генералиссимуса. Он доставал их везде — на Кавказе и за Кавказским хребтом, в Киеве, Москве, Ленинграде, за границей. Доставал и уничтожал. Пришла пора убрать последних.
                Сценарий был прост, как контур топора. Евгения Аллилуева организовала группу террористов с целью ликвидировать Сталина. И еще ей инкриминировали убийство мужа своего, Павла.
               Ко времени празднования 70-летия Сталина в Москву повезли Анну Сергеевну, Розалию Азарх и еще кого-то из "дела" — думали, что Вождь объявит амнистию. Не объявил... Всех сидевших по "Делу Аллилуевых" начали освобождать в апреле 1954 года. …» - из воспоминаний бывшей заключённой Владимирского централа Балашовой Ариадны Львовны, служащая, в книге Спасибо, верная Ада! : глава из книги // Антонов-Овсеенко А. В. Враги народа. - М. : Интеллект, 1996.

http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=11109

"...Работая в УРЧ, я понял механизм набора заключенных в лагеря. Брали в тюрьму, посылали в концлагеря не потому, что люди совершили преступление, а потому, что требовались дешевые работники в гиблых местах, куда трудно было навербовать добровольцев. Преступники пеклись по требованиям начальников лагерей. Стоило им заявить, что недостает врача, кузнеца и т. д., как через месяц-другой они начинали поступать пачками, недоумевая, за что они попали в лагеря. Иногда оказывалось, что всех поступивших «преступников» негде использовать, тогда их переправляли в другие отделения или лагеря (из Свирских в Соловецкие и др.). А бывало и так, что «лишним» предлагали подать заявления об освобождении и освобождали.
Так случилось с генералами и полковниками Военной академии. Их готовили сделать администраторами в лагерях, а они отказались от этой чести. Один устроился сторожем на скотном дворе и спасал от замерзания телят (Сегеркранц), другой — зав. такелажным складом (Свечин), кое-кто статистиками (Лукирский, Балтийский) и т.д. Прибывшая во 2-е отделение комиссия ГПУ «милостиво» беседовала с этими заключенными и предложила им «попытать счастья» — подать заявление о помиловании. Свечин, Сапожников, Балтийский, Сегеркранц воспользовались любезным вниманием московских гостей, подали заявления, и им немедленно было дано направление в Москву. (Хороши преступники с 58.10 ст.!) Вместо 10 лет они отсидели несколько месяцев. В Москве им нацепили все их регалии и восстановили в прежних ролях преподавателей Военной академии. ГПУ переусердствовало, оголило важный участок, на котором новые полководцы не справились со своими ролями. Пришлось идти на поклон к арестантам, соблюдая, однако, престиж церемониями «милостивых» бесед, манифестами помилования..." -

из воспоминаний бывшего заключённого ГУЛАГа, Белинского Александра Ивановича (1886-1977), школьный учитель. в книге Белинский А. И. Государственный преступник / публ., вступ. ст., примеч. Л. Белинской и А. Гордина // Звезда. – 2000. – № 11. – С. 182–201.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=2784

Оригинал взят у

my_journal_omsk в Омск, 1906 год. По дороге на каторгу

Станция Омск. По дороге на каторгу. 1906 год

Эсерки-террористки Спиридонова, Биценко, Фиалка, Школьник, Измайлович следуют через железнодорожную станцию Омск на нерчинскую каторгу.

( Read more... )

Баканичев А.Е. 1947г.
"В начале зимнего месяца при выходе на работу был введён такой же порядок, как и в гитлеровских концлагерях: на проходной баянист играл какой-нибудь марш. Под этот марш надзиратели просчитывали по рядам зэков, которые под конвоем выходили на работу. Мне приходилось видеть и другую картину, как под эту музыку «выводили» на работу тех, кто по разным причинам отказывался от работы: строптивца связывали верёвкой, один конец привязывали к хвосту лошади. Лошадь вытаскивала его, если сопротивлялся, то его тащили волоком за зону в тундру. В тундре мороз его вынуждал подниматься, двигаться и работать, иначе смерть от холода была неизбежна..." - из воспоминаний бывшего заключённого ГУЛАГа Баканичева Анатолия Ефимовича, технолог, конструктор, в книге Баканичев А. Е. Записки каторжанина (отрывки из док. автобиогр. повести) // Корейцы – жертвы политических репрессий в СССР, 1934–1938 гг. Кн. 4 / сост. Ку-Дегай С. – М. : Возвращение, 2004.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=3053

Баканичев А.Е. 1947г.
"Но самые страшные дни наступили во второй половине сентября, этих дней мне не забыть никогда. Утром – снег с дождём, а к полудню – мороз. Мокрая одежда застывала на теле зэков. Мне не раз приходилось быть в мокрой одежде и в армии, и в фашистском плену, но чтобы одежда замерзала на теле – такое я испытывал впервые. А ведь работать ещё предстояло до конца дня. Иногда не просохшая за ночь одежда застывала на теле ледяным панцирем уже с утра. Я знал, что наилучшим способом борьбы с ледяной одеждой было движение, и я весь рабочий день не останавливался ни на минуту. Сентябрь в Норильске, по существу, был уже зимний месяц, зэки же были одеты по-летнему. Бушлаты, телогрейки и валенки выдавали в декабре. Не меньшим бичом для нас оказалось отсутствие бани. Уже с самого нашего прибытия в лагерные бараки у нас оказалось масса вшей. При наличии грязи и непросохшей одежды их количество только увеличивалось. Такое изобилие этих насекомых мне уже приходилось видеть и испытывать на себе в плену, тогда была бесснежная и безморозная осень. Мы там вытряхивали свои рубашки на улице. Здесь же, в Норильске, дуют сильные ветры, часто пурга и морозы – нельзя вытряхивать одежду в бараке, то есть на головы других.
В первые месяцы пребывания в Норильске я с трудом узнавал лица своих знакомых. Под действием сильного ветра и морозов у многих лица почернели. Организм постепенно привыкал, акклиматизировался. Баню сделали лишь к концу года..." - из воспоминаний бывшего заключённого ГУЛАГа Баканичева Анатолия Ефимовича, технолог, конструктор, в книге Баканичев А. Е. Записки каторжанина (отрывки из док. автобиогр. повести) // Корейцы – жертвы политических репрессий в СССР, 1934–1938 гг. Кн. 4 / сост. Ку-Дегай С. – М. : Возвращение, 2004.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=3053

Бадаш С. Ю. 1945г.
"...Молодой солдат возмущался почему его обвиняют по статье 58-10 в антисоветской агитации. Он всего лишь пошел в туалет на военных занятиях части и захватил с собой газету с изображением вождя. Донос, арест, Лубянка. Другой — инженер, ездил в командировки за рубеж для ознакомления с технологией производства. Арест за „измену родине, шпионаж", как и у меня статья 58-1а...Семен Бойченко, чемпион мира по плаванию, кумир Москвы, любитель компаний, весельчак. Получил 10 лет за анекдот ... пожилая женщина работала в учреждении уборщицей, протирая на стене портрет вождя, сказала: „Дай-ка, милок, я тебе глазки протру, чтобы ты лучше видел что творится с народом". Донос, арест, ОСО и 10 лет лагерей. …" - из воспоминаний бывшего заключённого ГУЛАГа с 1949 по 1955 гг., Бадаша Семёна Юльевича, врача, в книге Бадаш С. Ю. Колыма ты моя, Колыма... : Док. повесть. - Нью-Йорк : Effect Publishing Inc., 1986.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=1547

Байтальский М.Д. 1945г.
                          "В воркутскую тюрьму их водили для специальных допросов. Приведенного сюда человека заставляли снимать обувь перед входом — далее он должен был ходить в носках или портянках, а сапоги держать в руках. Холод в тюрьме был почти как на улице. Пуговицы на одежде и белье срезали...
            В камере новичка встречало гнетущее молчание, хотя она была набита битком. На его «здравствуйте» со всех сторон слышалось испуганное шиканье: «Тс! Тише! Не шумите! Ради бога, тише!». Эти люди уже испытали на себе новый тюремный режим. Главным инструментом порядка здесь был карцер.Карцер представлял собой совершенно пустое помещение без нар и без печки. Температура здесь стояла как на дворе — минус двадцать, тридцать градусов: это ведь Заполярье, здесь бывают морозы до пятидесяти. Человек, брошенный в карцер, имеет лишь одну возможность сохранить себя: бегать. Бегать, а не ходить! Бегать взад-вперед без остановки. Бегать все пять суток без единой минуты сна. Можно лишь на минуту-другую остановиться, прислонясь лбом (но ни в коем случае не спиной) к стене. Затем снова — безостановочное кружение.
            Случалось и не раз, что человек, обессилев, падал на пол. Тогда входили надзиратели и связывали его по рукам я ногам: хочешь лежать, так лежи уж по-настоящему! На таком морозе связанный может выдержать недолго — он начинает просить развязать его, обещает больше не ложиться. Однако его держат час, два. Он встает. Он встает с отмороженной рукой или ногой. Эту пытку изобрел Чучелов. Таков был метод следствия, для которого сюда переводили тех, от кого хотели добиться особых показаний.
             В карцере давали двести граммов хлеба и кружку холодной воды в сутки. Только что пришедшему кажется, что он не сможет пить ледяную воду на таком холоде, и он отдает ее «старожилу». Тот пьет с жадностью. А на другой день новичок убеждается, что без воды трудней, чем без хлеба...» - из воспоминаний бывшего заключённого Воркутлага, еврея Байтальского Михаила Давыдовича (псевдоним И. Домальский) (1903-1978) журналист, поэт, механик в книге « Байтальский М. Д. Тетради для внуков : (Из книги воспоминаний) // Печальная пристань / Сост. Кузнецов И.Л. – Сыктывкар, Коми кн. изд-во , 1991. – «
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=6679

Бадаш С.Ю. 1945г.
"Весной 1951 года начальница санчасти решила организовать ОП - „оздоровительный пункт" для доходяг. Выделили отдельный барак, куда направляли зэков с полнейшей дистрофией. Но, чтобы попасть в ОП, надо было пройти комиссию во главе которой была сама начальница. Осмотр производился по принципу: „спусти штаны и покажи свое лицо". Определение степени дистрофии и истощения шло по ягодицам зэков. А у многих их вовсе не было, ибо торчали одни мослы. Меня вызвали из бригады и назначили наблюдать за порядком в бараке ОП. На доходяг было страшно смотреть. Они были бледны, анемичны и настолько истощены, что еле волочили ноги. Помимо общей дистрофии страдали цингой и пеллагрой. Они, в основном, лежали на нарах. От работы, конечно, их полностью освобождали. „Усиленное питание" состояло из дополнительных к общей пайке 200 граммов хлеба и двух кусочков сахара. Кроме этого им давали к обеду „компот" из сухофруктов, подслащенную цветную водичку. Зато привозили в больших бутылях „витаминозный напиток" — настой хвои. И доходяги с радостью пили эту горечь, видя в ней свое спасение. Через месяц-полтора их списывали снова в рабочие бригады, еще не поправившихся от авитаминоза, таких же исхудавших. За летний период 1951 года через барак ОП прошло несколько сот доходяг. Это был, так называемый, гуманный жест со стороны начальства ГУЛАГА" - из воспоминаний бывшего заключённого ГУЛАГа с 1949 по 1955 гг., Бадаш Семёна Юльевича, в книге

Бадаш С. Ю. Колыма ты моя, Колыма... : Док. повесть. - Нью-Йорк : Effect Publishing Inc., 1986.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=1547

              "Поздним вечером 24 или 25 ноября 1933 года, украдкой от жителей Старого Оскала, «кулацкие» семьи посадили на голые нары в телячьи вагоны и в эту же ужасную холодную ночь нас увезли на Север. Куда именно везут, никто из «кулаков» не ведал, везли нас по ночам, а днем наш длинный эшелон простаивал в тупиках. Так, украдкой от глаз рабочих и крестьян, нас везли в неизвестность...прибыли на полустанок Тунгуда. Это была уже Карельская тайга. Там, прямо ночью, «кулацкие семьи» высадили из эшелона, и мы еще 4 километра шли пешком по бездорожью при ужасающем холоде до бараков на 12-м шлюзе Беломорско-Балтийского канала (ББК).
             Мы как раз застали то время, когда зеки в три смены рыли русло канала и строили сами ворота шлюза. На Тунгуде был огромный лагерь — на 25—30 тысяч человек. В помощь «уркам» (з/к по уголовным делам) привезли сюда и «кулаков». Техникой на строительстве ББК были тачка, кирка, лом, лопата и динамит. «Урки» каждый день умирали сотнями от голода и холода.
             По прибытии на Тунгуду № 1 наши «кулацкие семьи» разместили в двух бревенчатых бараках, освобожденных от зеков. Мы попали жить в барак с двумя ярусами нар. Из-за малых детей нашу семью поместили на первый ярус. Бараки были длиннющими и холодными. Печи топили круглосуточно, благо с дровами в Карелии был полный достаток. Топили и делали уборку в помещении поочередно сами «кулацкие семьи».
             Власти НКВД в ссылке «кулаков» не щадили. Наш кормилец-отец получал на всю нашу ораву (на 9 человек) в день третью часть ведра зелено-бурой баланды, где в мутной жиже плавали 2—3 зеленых помидора или огурца, пара кусочков мороженой картошки да болтались 100—200 крупинок перловки или чечевицы. Отец работал с сестрой Полей и со своим братом на строительстве домов в новом поселке Тунгуда № 2. За работу ему давали 600 граммов хлеба, а сестра получала 400 граммов. Все это делилось поровну на 9 душ нашей семьи. Несмотря на голод и холод, будучи рахитиками, так мы и дожили до сносного северного лета.
            Неожиданно в нашу семью пришло новое горе: работая на строительстве домов, наш отец поранил себе ногу и получил заражение крови. Отец, обутый в ботинки, тесал бревно, острый топор соскользнул и ударил по голени. В конце лета отец заболел.В сентябре фельдшер отправил его в больницу на 12-й шлюз. Умер он где-то в конце сентября или начале октября 1934 года. О дне смерти отца власти НКВД детей не известили. Как и где его похоронили, мы и по сей день ничего не знаем. Предполагаем, что в братской могиле — вместе с урками. После смерти отца мы, семеро детей, остались круглыми сиротами. Материальной помощи от властей мы не получали. Жили за счет того, что где найдем. Даже зимой, чтобы не умереть, добывали из-под снега кислую клюкву. А с ранней весны я и мои младшие сестренки залезали в ледяную воду ручья и сноровисто хватали «камсу» и «тюльку». Если удавалось эту рыбешку поймать, то тут же, не выходя из ручья, мы съедали ее заживо, без соли. Собирали мы на помойках очистки от картофеля, рыбьи головы и т. д..
            Осенью 1934 года я и моя сестра Маша, пошли учиться в Тунгудскую школу. Учителя были в основном ленинградцы; но были и из ссыльных. Учились мы хорошо, хотя начали с большим опозданием и к тому же очень, бедствовали. Помимо того, что мы от голода стали рахитиками, нам еще не во что было одеться и обуться. Помню, что каким-то тряпьем я обмотал себе ноги и в 40-градусный мороз прибежал в школу. Одет я был в чужую маленькую рубашку, так что живот и спина были полуголыми, а на голове ничего не было. Увидев, что я руками ухватился за свои уши, учительница-финка — Меер Анна Ивановна — взяла меня на руки и обмотала своей шалью. Я смотрел на свою учительницу и видел, как у нее из глаз текут слезы. А потом молодые учителя из Ленинграда о чем-то поговорили и купили мне где-то трусы, рубашку и ботинки. …
          До своей смерти наш отец и дядя Петя успели построить новый бревенчатый дом на две семьи. Но и этот дом в 1945—1946 годах государство забрало и продало в Ростовскую область. А ведь его построили наши отцы.
           Но власть умеет делать всякое. Прожив круглыми сиротами с лета 1934-го по июнь 1936 года, мы немного подросли и уже не так боялись голода, холода, леса и болот....» - из воспоминаний бывшего ссыльного Анненкова Юрия Васильевича в книге Анненков Ю. Кулацкие дети / предисл. В. Крупина // Москва. - 1990. - № 10. http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=6614

                 "Уже после раскулачивания; наш отец за два года заработал 250—300 рублей, да родственники одолжили какую-то сумму. На эти деньги в 1932 году он купил избушку у оврага — метров 10—12. Пока отец деньги хозяину не заплатил, сельсовет нас не трогал, но едва мы вселились в этот хлев, тут же председатель Роговатовского сельсовета в паре с начальником ОГПУ Шаталовского района отобрали у нас эту хибару, а деньги забрали у хозяина и пропили.
                Будучи бесправными, не имея ничего, мы постоянно голодали. Весной и летом мы ели траву — дикий лук и чеснок. Иногда на огородах близких родственников мы собирали прошлогоднюю гнилую картошку, из которой мама пекла нам «оладьи». Голодая, мы побирались по селу, но чужие люди подавать нам милостыню боялись — а вдруг власть заметит! Сочувствие мы встречали лишь у родственников.
               Нас у отца с матерью было восемеро детей. Помню, что мы ели подорожник — зеленую траву, запаренную в чугуне. На протяжении 1931 —1933 годов наша мама была налита водянкой. Она жалела нас, а сама жила за счет воздуха и воды. С конца лета 1933 года мы жили на окраине села в избе повесившегося односельчанина. Пищи и топлива у нас не было. Раз в неделю топили былками и полынью...(Село Роговатое Шаталовского района Воронежской области )" - из воспоминаний бывшего ссыльного Анненкова Юрия Васильевича в книге Анненков Ю. Кулацкие дети / предисл. В. Крупина // Москва. - 1990. - № 10.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=6614

Баканичев А.Е.1947г.
"Смерть Сталина довольно скоро сказалась и на положение заключенных в лагерях. Первым изменением было решение властей политическим заключенным платить за работу. Это существенно улучшило продовольственное положение заключенных – на деньги в ларьках можно было купить хлеб и другие продукты. Взамен двенадцатичасового рабочего дня был введён восьмичасовой. Были разрешены выходные дни. Позволено было носить тёплую одежду, которую заключенные могли получать из дома. Разрешено было носить волосы... И, наконец, самым крупным событием после смерти Сталина было то, что началось освобождение политических заключённых, некоторые из них сразу полностью были реабилитированы. Сначала эти освобождения были незначительными, но они шли беспрерывно. Но многие эксцессы сталинских времён остались. Например, как шла подписка на облигации займов в лагере? Разумеется, здесь, как и среди гражданского населения, «по просьбе трудящихся» вынуждали подписываться на полную сумму. Но зэки не гражданское население, здесь были и такие, которые не ждали никаких амнистий. И они, в первую очередь, вообще отказывались подписываться, а начальнику лагеря надо было рапортовать в вышестоящие инстанции о стопроцентном охвате заключенных за подписку. Строптивых заключенных вызывал начальник лагеря или опер, если они отказывались подписываться и здесь, тогда у них отбирали одежду и обувь и взамен выдавали изношенную одежду второго срока. Походив день-два в старой одежде и худых ботинках или валенках, строптивец сдавался и подписывался на заём" - из воспоминаний бывшего заключённого ГУЛАГа, Баканичева Анатолия Ефимовича, технолог, конструктор, в книге « Баканичев А. Е. Записки каторжанина (отрывки из док. автобиогр. повести) // Корейцы – жертвы политических репрессий в СССР, 1934–1938 гг. Кн. 4 / сост. Ку-Дегай С. – М. : Возвращение, 2004.»
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=3053

"Итак, мой дед Алексей, невинно-виноватый, с декабря 1929 года отбывал наказание на Соловках. Однако власти Воронежской области, и в частности ОГПУ Шаталовского района, даже после этого не оставили наш крестьянский двор в покое. Уже летом 1929 года местными властями двор деда был признан «кулацким»...В один из морозных предвесенних дней в начале марта 1930 года, когда едва рассвело, к воротам нашего подворья подъехало сразу шесть или восемь санных подвод.Наши бабы и мы, дети, смотрим в окно и видим, как в калитку двора одновременно вошли три работника ОГПУ, а вслед за ними — трое или четверо «активистов». Работники ОГПУ приказали им открыть ворота, а сами люди в буденовках и с ними Шарапов Алексей и Зиновьев прямо прошли в избу. Чувствуя что-то неладное, мы сбились в углу избы. Вошедшие, никому ничего не говоря и не предъявляя никаких документов, сразу приступили к делу. Они отобрали у бабушки Мани связку ключей от амбаров. Часть из вошедших стали забирать зипуны, шубы, дерюжки, подушки, холсты, паневы и т. д., а другая часть «бандитов» ходила по двору, забирая все из амбаров и клетей. Все отобранное укладывалось на подводы. Бабушка и все ее невестки голосили, а дети ревели на всю округу.
Как неистово и горько ни голосили наши матери, как ни молилась и ни просила Бога наша бабушка Маня, как ни ревели мы — 18 детских душ, каменные и холодные сердца работников ОГПУ и «активистов» были глухи. Отобрав все до кочерги и лохани, буденовцы разожгли посреди двора костер и чему-то неистово радовались. Уже вечерело. Бабушка Маня упрашивала людей в хромовой одежде разрешить нам переночевать в пустой избе. Ее просьбы были напрасны. Несмотря на то, что уже стало темнеть, подъехали еще подводы, и по указке палачей мужики молча стали разбирать избу. А нас — 18 душ детей — «активисты» просто выбросили на снег. Наступил вечер — угрюмый, холодный, голодный и томительный. За воротами двора в проулке собралась наша многочисленная родня и близкие добрые соседи. Стояла куча баб. Посудили-порядили бабы и разобрали нас, бездомных, по своим дворам. Мужики сочувствовали нам, но подходить боялись.....мы с ранней весны 1930 года и по 22 ноября 1933 года скитались по чужим сенцам и сараям" - из воспоминаний бывшего ссыльного Анненкова Юрия Васильевича в книге Анненков Ю. "Кулацкие дети / предисл. В. Крупина // " Москва. - 1990. - № 10. Село Роговатое Шаталовского района Воронежской области.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=6614

"Видел, как на крестьянском подворье моего деда по отцу — Анненкова Алексея Стефановича, 1863 года рождения,— «комбедовды» под руководством военных из ОГПУ металлическими щупами искали спрятанный в земле хлеб. Люди в хромовой одежде на подворье деда Алексея делали набеги систематически, даже и в ночное время. Всякий раз, когда «активисты» и работники ОГПУ ничего не находили, они шли в амбары и выгребали из закромов хлеб до зернышка. Эти «бандиты» никогда ничем не брезговали. В одной пятистенной избе нас проживало 14 человек взрослых и 18 душ детей..." - из воспоминаний бывшего ссыльного Анненкова Юрия Васильевича в книге: " Кулацкие дети «/ предисл. В. Крупина //" Москва. - 1990. Село Роговатое Шаталовского района Воронежской области 1928—1929 годы
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=6614

"В 1939 году нас погрузили на деревянные баржи, оборудованные восьмиярусными нарами, и на буксире колесного парохода «Мария Ульянова» вслед за ледоходом повезли по Енисею в Дудинку. Этот этап длился два месяца. Кормили «затирухой» — сырая вода из Енисея, соль и мука. Вся порция состояла из трех черпаков на душу. Вместо посуды каждый получал свой черпак кто во что: в ботинок, фуражку, шапку, рукав или полу пиджака. Не получил — подыхай. Алюминиевые ложки отобрали, а деревянных не дали. Поэтому есть приходилось по-собачьи — вылизывать содержимое языком. Воды, кипятка и хлеба не давали.
В барже было 600 з/к. На каждом этаже нар для оправки стояла большая деревянная бочка, которую раз в сутки подавали через люк на палубу и выливали за борт. Так как бочки были без ручек, то часто соскальзывали из рук ослабевших людей, опрокидывались на нары, постели, на людей. На наших глазах они умирали от отсутствия воздуха, воды, человеческой пищи и от антисанитарии. Трупы умерших не выдавали на палубу конвою до терпимого разложения. Это позволяло получать на усопших три лишних черпака «затирухи» в сутки. За два месяца только наша баржа потеряла более 150 человек.
По прибытии в Дудинку мало кто по трапам через льдины мог выйти на берег — в основном нас выносили и клали на землю вечной мерзлоты Таймыра. Так к цинге и дистрофии добавляли еще и воспаление легких...» - из воспоминаний бывшего заключённого ГУЛАГа, Бабичев а Витали я Николаевич а железнодорожника-строителя, в книге Дзюбенко Н. С. Норильск стоит на костях человеческих : Письмо бывшего з/к Виталия Бабичева // О времени, о Норильске, о себе… : Воспоминания. Кн. 4 / ред.-сост. Г. И. Касабова. – М. : ПолиМЕдиа, 2003.

http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=5078

Оригинал взят у

ns_dima_schultz в «Бессмертный барак»: Взгляд НСИ. Интервью с редактором

В социальных сетях внезапно появилась и сразу стала набирать популярность инициатива под названием «Бессмертный барак» . Организаторы по аналогии с проектом «Бессмертный полк» собирают и опубликовывают информацию о людях, которые попали под прессинг советской карательной системы. Это узники концлагерей, ссыльные и расстрелянные в годы правления коммунистов.

«Бессмертный барак» публикует документы, страшные свидетельства геноцида собственного народа. В эйфории празднования Дня Победы как-то не принято вспоминать о тысячах и десятках тысяч заключенных, на костях которых строился Советский Союз. Однако, такие узники существовали и если собрать их фото и их родственников, то получится парад не меньший по численности, чем «Бессмертный полк». Вот только этот парад будет печальным и траурным, - у тех истории не было победы, т. к. это собственные каратели уничтожали народ.

( Read more... )

1980гг.
"В те годы в лагере было очень много совсем молоденьких деревенских осужденных девчонок, за побеги с заводов, других производств, куда их мобилизовывали во время войны. За побеги домой, к маме, им давали по 7 лет ИТЛ. Многие женщины сидели за кражу. Например, Зоя Калмыкова, народная артистка республики, певица, эвакуированная из Ленинграда вместе с Ленинградской филармонией. Она осуждена на три года за попытку вынести с фабрики трико. Помню женщину, которая попала в лагерь на пять лет за то, что была поймана с 3 кг гороха, который несла с производства своим голодным детям....» -из воспоминаний бывшего заключённого ГУЛАГа с 1939 по 1949г. Алина Даниила Егоровича в книге Алин Д. Е. Мало слов, а горя реченька… : Невыдуманные рассказы. - Томск : Водолей, 1997. - 224 с. : портр.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=11628

1957г.
              "Весной 1940 года к нам привезли «тюрзаков» (так называли осужденных к тюремному заключению на большие сроки)... «Тюрзаки» состояли почти исключительно из бывших руководящих работников номенклатуры ЦК партии — партийные, советские, хозяйственные работники, военные, крупные инженеры, ведущие сотрудники разных научных институтов и вузов...
              Режим для «тюрзаков» создали крайне жестокий, даже для ко всему привычной Колымы, исключавший всякое общение не только с другими заключенными, но и с вольнонаемными. Нормы выработки установили очень тяжелые: чтобы заработать пайку хлеба в 800 граммов (а приварок был весьма скудным), надо было, например, на вскрыше торфов средней тяжести разрыхлить кайлом от 8 до 11 кубометров, погрузить их на тачку и отвезти на 15—20 метров в отвал или на транспортерную ленту. .
              Непосильный труд, каторжные бытовые условия, острый недостаток питания быстро выводили их из строя. На нашем прииске из привезенных 500 «тюрзаков» через два года осталось в живых лишь две бригады — около 50—60 человек...." - из воспоминаний бывшего заключённого ГУЛАГа с 1938 по 1945 гг., партийного работника Алексахина Ивана Павловича в книге " Из записок колымчанина//...Иметь силу помнить: Рассказы тех кто прошёл ад репрессий /" Составил Л.М.Гурвич - М: Моск. рабочий, 1991г.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=author&i=225

1957г.
"...на Колыме. Первые две зимы мы жили в палатках. Стремясь к максимальной добыче золота, наше начальство не форсировало обустройство лагеря. Работали без выходных, кроме дней 7 ноября, 1 Мая и Нового года. В эти дни вольнонаемные отдыхали, а мы, стоя на снегу, проходили тщательный «шмон» — обыск с прощупыванием не только каждой тряпки, но и каждого из нас.
Пищу варили в больших котлах на открытом воздухе и тут же ее раздавали. Мисок, ложек, котелков не хватало, многие приспосабливали консервные банки. Плеснет разъевшийся повар баланды в маленькую банку. Работяга стремительно проглатывает еду и просит добавки. В ответ получает: «Прокурор добавит!» или удар по лбу поварешкой. Кругом крики: «Отдай пайку», «Пайку украли!» — это в суматохе урки выхватывают хлеб у «фитилей» — ослабевших, не способных защититься заключенных. Тут же команда: «Становись! Стройся!», и конвой уже гонит на работу...Смертность в лагере росла, но машина НКВД работала исправно и методично: из Магадана регулярно подвозили все новые партии заключенных. Мертвецов хоронить не успевали, так как снимать людей на рытье могил начальство не хотело, чтобы не снижать добычу. Нашли выход: покойников складывали штабелями в пустовавшей брезентовой палатке..." - из воспоминаний бывшего заключённого ГУЛАГа с 1938 по 1945г., Алексахина Ивана Павловича, партийного работника, в книге "Из записок колымчанина//...Иметь силу помнить:Рассказы тех, кто прошёл ад репрессий/ сост. Л.М. Гурвич." М. : Моск. рабочий, 1991г.

1953г.
" Здесь я впервые услышала, что я, как член семьи изменника Родины — ЧСИР, осуждена Особым совещанием на восемь лет лишения свободы... Крысы, клопы, на весь барак одна маленькая лампочка и окошечко в решетку. Скопище измученных женщин, истерзанных матерей, чьи дети в детдомах, неизвестно где. Слезы, истерики, бессонные ночи... Еда — баланда, кусок хлеба, кипяток. Страшный человек, посещающий нас, по фамилии Кий — высокий, в галифе, кожанке, голос металлический... В руке — хлыст. Проходил между нарами, говорил резко, чеканя каждое слово. На каждый наш вздох, всхлип: «Не пищать! Запомните, вас — нет! Вы лишние люди, вы не существуете, вы никому не нужны на нашей земле! Отбросы, враги!..» Мы в слезы, в крик: «Мы матери, у нас есть дети!» В ответ опять жестокое: «Никого у вас нет, все от вас отказались! Запомните!» Учительница сверху кричит о своих наградах за двадцать пять лет работы, с кем-то истерика. Я из своего темного угла тихонько: «Лампочку бы, а то в темноте крысы...» Быстро подошел ко мне: «Кому это не хватает света? Кому лампочку?!» Вижу его злобное лицо: «Я дам тебе свет, — на тот свет отправлю!»... моя напарница по первой ночевке в сарае после ареста, Любочка, сошла с ума... Ничто уже не могло ее вернуть к жизни. Таких, как она, изолировали. Их было немало...." - из воспоминаний бывшей заключённой ГУЛАГа с 1937 по 1945г., Акцыновой Людмилы Михайловны, художницы, в книге Акцынов А. В., Акцынова Л. М. По стерне босиком. – Чебоксары : Чувашия, 1992.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=9309

Афанасова Нина Александровна (1892-1979)
врач-хирург
"Проводив детей, Роза пошла в НКВД и уже не вернулась, ее направили прямо в тюрьму. На допрос за 5 месяцев ее вызвали только один раз и спросили, что ей известно о контрреволюционной деятельности мужа. Она ответила, что ничего не знает и не верит в его преступность. Так в те времена протекало следствие всех арестованных за мужей. Они квалифицировались как ЧСИР — члены семьи изменника родины и получали по приговору особого совещания один из трех сроков: 3, 5 или 8 лет. В лагере по этому поводу шутили, говорили, что любимые жены получали 8 лет, безразличные 5 лет, а нелюбимые 3 года..." - из книги-воспоминания Афанасова (Колюбакина) Н. А. Жизненный путь. – СПб., 2005. - 298 с.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=1083

Андреева Алла Александровна 1930-е гг
"Старшая «террористка» — Ольга Николаевна Базилевская, жена актера МХАТа Базилевского, погибшего в гражданскую войну на стороне белых... На бесконечно долгих проверках, когда все остальные уже крутились, горбились, садились, Ольга Николаевна стояла так, как ее учили в институте: прямо, сложив руки и не двигаясь. И так она могла стоять сколько угодно. Ольга Николаевна преподавала русский язык и литературу в одной из московских школ. Неприятности ее начались с того, как один из ее учеников написал в сочинении такую фразу: ««И жизнь хороша, и жить хорошо», — сказал Маяковский и застрелился». Дело кончилось тем, что Ольге Николаевне предъявили обвинение в подготовке покушения на товарища Сталина. Ее судили не Особым совещанием, как нас, а открытым народным судом. По делу она проходила одна. В акте, составленном при обыске, записали, что найдено оружие — нож для разрезания бумаги..." - из книги-воспоминания Андреева А. А. Плаванье к Небесному Кремлю. - М. : Ред. журн. "Урания", 1998. - 228 с.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=1533

В лагерях украинцы показали себя как жестокая и фанатичная сила, – в отличие от других сообществ ГУЛАГа – способная на Поступок, обладали специфическими навыками существования в подполье, не останавливались перед убийствами, а главное – могли технически противостоять воровским группировкам, поскольку среди них были люди, осуждённые за политический бандитизм

( Read more... )

По всему ГУЛАГу в 1952-53 годах поднималась волна восстаний зеков, руководство которых в основном осуществляли западные украинцы, литовцы, а также русские коллаборационисты (власовцы, полицаи и т.п.). Со смерть Сталина власть поняла, что единственный способ остановить восстание – это объявить амнистию заключённым, что и было сделано Берией в марте 1953 года. А в 1955 году были амнистированы и коллаборационисты – каратели, убийцы, воевавшие с немецким оружием в руках против советской власти. Советская власть в данном случае фактически сдалась перед угрозой тотального террора со стороны гитлеровских прислужников.

http://ttolk.ru/?p=20338

Entries tagged with гулаг

Navigation

Syndicate

Page Summary

Style Credit

Expand Cut Tags