«...моя кастрюля, стоявшая под нарами, была полна до краев, и содержимое её превратилось в глыбу сплошного льда. Я решил... выкинуть всю эту глыбу вон...Вдруг какая-то неясная фигурка метнулась ко мне из-за сугроба, и хриплый, застуженный детский голосок пропищал:
« Дяденька, дяденька, может, что осталось, дяденька, дай!..» - это была девочка лет, вероятно, одиннадцати. Её глаза под спутанными космами волос блестели голодным блеском. А голосок автоматически, привычно, без всякого выражения, продолжал скулить: «Дяденька, да-а-а-ай...»
«А тут -- только лед.»
«От щей, дяденька?»
«От щей.»
«Ничего, дяденька, ты только дай... Я его сейчас, ей Богу, сейчас... Отогрею... Он сейчас вытряхнется... Ты только дай!»
В голосе девочки была суетливость, жадность и боязнь отказа... Девочка почти вырвала кастрюлю из моих рук... Потом она распахнула рваный зипунишко, под которым не было ничего -- только торчали голые острые ребра, прижала кастрюлю к своему голому тельцу, словно своего ребенка, запахнула зипулишко и села на снег....её нижняя челюсть дрожала мелкой частой дрожью.
«Дяденька, не отбирай!» -- завизжала она. Я схватил ее вместе с кастрюлей и потащил в палатку.. Нашел чьи-то объедки, пол пайка Юриного хлеба и что-то еще. Девочка не ожидала, чтобы я протянул ей их. Она судорожно схватила огрызок хлеба и стала запихивать себе в рот. По её грязному личику катились слезы еще не остывшего испуга...
А девочка не забудется никогда. Она для меня стала каким-то символом, символом того, что сделалось с Россией» - из воспоминаний бывшего заключённого Ивана Солоневича о голодных детях побирающихся вокруг Свирского лагеря ББК (Беломорско Балтийского Комбината), в книге «Россия в концлагере» III изданіе. Издательство "Голосъ Россіи", Софія, 1938.
Наших русских детей евреи-большевики морили с голоду, довели до людоедства, причём в это же время еврей Ленин закупает для ЧК кожанки за границей 1.000.000 рублей золотом....Голод и людоедство.... Это были большевики-людоеды, и строили они людоедское государство.